Светлый путь
Михаил Шмушкевич
из книги «Открытые дали: Рассказы о памятных встречах». — Киев: Рад. письменник, 1987. — 364 с.
(Окончание. Начало см. на 18 странице)
На третий день моего пребывания в Москве Григорий Васильевич выздоровел и вышел к нам «из-за кулис» свежевыбритым, в ярком богатом широкополом халате, весь сияющий. От него я услышал рассказ о том, как трудно было подобрать актрису для роли домработницы Анюты, обладающую буквально феноменальным даром: быть молодой, красивой, энергичной, отлично играть, хорошо, петь, танцевать. Василий Иванович Лебедев-Кумач уже написал слова на заглавную, созданную Исааком Осиповичем Дунаевским прекрасную мелодию песни-марша «Легко на сердце от песни веселой», а вопрос, кому играть домработницу Анюту, все еще оставался нерешенным.
Кто-то посоветовал Александрову посмотреть в музыкальном театре «Периколу», в которой Орлова исполняет главную роль. Григорий Васильевич послушался совета, пошел туда. То, что увидел, услышал, запомнилось на всю жизнь. Любовь Петровна, убедился он, не только прекрасная драматическая актриса, но и отлично поет, с таким же успехом танцует. «Вот кто сыграет Анюту!» — обрадовался он.
Режиссер будущего фильма знакомит Орлову с отдельными сценами, а она слушает с таким сонным видом, будто ее разбудили, чтобы рассказать, о чем вчера толковала дворничиха. А когда ей наконец предложили попробоваться на роль Анюты, стала отмахиваться вялыми протестующими жестами: «О нет!»
— Ну же ты, милый Григорий Васильевич, брехунчик,— перебивает Любовь Петровна сидящего рядом с ней мужа.— Ты, безусловно, произвел на нас внушительное впечатление, но дело было далеко не так.
Александров озадачен замечанием жены. Его густые черные брови взлетают вверх, выражая протест.
— Разве не отказалась? — спрашивает он, и в его полосе слышатся нотки скрытой обиды.
— Здрасьте! — иронически поклонилась она.— Отказалась. А почему? Главное-то опустил.
— Пожалуй,— соглашается Григорий Васильевич.— Тем более, для товарища,— кивает он на меня.
Орлова рассказывает, что было «главным». О «дебюте», состоявшемся еще в детские годы, когда ее семья дружила с великим русским артистом Шаляпиным. Люба частенько захаживала в дом знаменитого певца. Однажды, в связи с каким-то праздником, здесь ставили детскую оперетту «Грибной переполох», и будущая актриса исполнила роль Редьки.
— Федор Иванович поднял меня, крепко расцеловал,— вспоминает Орлова. И, смутившись, торопливо добавляет:— Не только меня, всех ребятишек, участвовавших в спектакле. Из меня, пророчил он, выйдет драматическая актриса. Но мои родители, как и я сама, давно решили, что стану пианисткой. Любовь к музыке я унаследовала от родителей. Отец хорошо пел, мать была прекрасной пианисткой. Однако сделать музыку своей профессией они не могли себе позволить, а вот дочь должна непременно учиться играть и петь.
В семь лет Орлову приняли в музыкальную школу. До тысяча девятьсот девятнадцатого года занималась в Московской консерватории по классу рояля, а по окончании работала пианисткой в кинотеатре, сопровождая музыкой немые ленты. Заработки дали Любови Петровне возможность учиться драматическому искусству во МХАТе и одновременно в балетном техникуме. Было нелегко — ни одной свободной минуты: вставала перед рассветом, спать ложилась далеко за полночь.
Любовь Петровна рассмеялась своим, безудержным смехом и объяснила:
— Помню, я тогда где-то прочла, что великие люди, как правило, мало спят, и обрадовалась: «Чудесно! Стану поющей актрисой!»
Для этого требовалось «всего-навсего» поступить в труппу театра, которым руководил Владимир Иванович Немирович-Данченко. Ее приняли хористкой, а позже за отлично сыгранную на сцене роль Периколы вывели из хора, и она стала актрисой. Последовали и другие роли — Герсилья в оперетте «Дочь Анго», Жоржетта в «Соломенной шляпке», Серполетта в «Корневильских колоколах»... Опыт, самодисциплина, трудолюбие помогли Орловой творчески расти. Сбылась давняя мечта — она стала поющей актрисой. Появилась новая мечта: создать на сцене образ современницы и обязательно соотечественницы. В театре, к сожалению, таких ролей не находилось. Ее осенила мысль попробовать сниматься в кино. Как раз в то время на киностудии шел выбор молодых исполнительниц. Кинулась туда и Любовь Петровна. Подходит очередь к помрежу, мужчине в очках, с седой львиной гривой, пожилому. Он, осмотрев актрису с ног до головы, снисходительно изрекает: «Рад бы, но — увы!» — «Почему?!» — краснеет до корней волос Любовь Петровна. Помреж с трагической озабоченностью объясняет: «Родинка на носу, не годится. В театре, может быть, пройдет, в кино — никак нет. Кроме того... Да ладно, не будем говорить о других дефектах...»
Она побледнела. Хотелось бросить тому типу в лицо: «Вы, гадкий человек, слишком долго занимаетесь не своим делом!» Расплакалась — только и всего.
Словом, Орлова покинула киностудию убитой, подавленной и убежденной, что в кино ей не суждено сниматься. Все, кончено, больше и ноги ее не будет в киностудии! Даже если станут просить, умолять...
Григорий Васильевич, замечаю, слушает рассказчицу с неменьшим интересом, чем я. Смотрит на нее с нежным, трудно передаваемым благоговением. Он знал, о чем дальше пойдет речь.
Два года спустя Любовь Орлова нарушила свою клятву. Начала сниматься в картине «Петербургская ночь» в роли Грушеньки.
Трудно сохранить свободу игры, жестов, когда находишься в фокусе кинокамеры. Ох мамочка, как трудно! Тот, кто думает, что нет, наивен, чтобы не сказать больше. Сыграла бы роль Грушеньки гораздо лучше, если бы тогда могла привыкнуть к такой необычной обстановке, если бы владела всеми секретами кино. Вот почему когда ей предложили сыграть роль Анюты в «Веселых ребятах», Любовь Петровна испугалась: сможет ли преодолеть барьер сложности актерской игры в кино? И ответила себе, как и режиссеру,— «Нет!».
Сидим за столиком втроем. Речь заходит о новой картине «Светлый путь». Любовь Петровна то молча следит за движением пера, то останавливает Григория Васильевича, когда он начинает возносить ее до небес.
— Не надо,— протестует она безо всякой игры в скромность.
В картине «Светлый путь» Орлова исполняет роль молодой ткачихи Тани Морозовой. На экране Таня в течение нескольких минут работает на ткацком станке.
— Кстати,— вставляю я,— незадолго до приезда сюда я был на Киевской ткацкой фабрике и во время обеденного перерыва разговорился с девчатами о фильме «Светлый путь».
Сказал и посмотрел на Орлову, пытавшуюся сохранить невозмутимое выражение лица,— губы выдали. Приоткрылись, показали, что мнение еще нескольких зрителей ей, тонущей в славе, не безразлично. Потом она бросила взгляд на Григория Васильевича, который, уперев руки в колени, весь подался вперед. С этой минуты они смотрели друг на друга, пока я не закончил рассказ.
— Одна ткачиха,— продолжаю,— похвалив вас, Любовь Петровна, за игру, сказала буквально так: «Присматриваешься внимательно, придираешься, а она, гляди, вроде заправская ткачиха, Орлова!» Девчата ее поддерживают: «Ну, настоящая, взаправдашняя!» Лишь старшая годами женщина, обращаясь ко мне, жалуется не без иронии на молодых подружек: «Толкуешь им, толкуешь, правду разъясняешь — понимать тут надо так: фокусы кино это, не более. У станка работает Дуся или Мария Виноградова, а снимают Орлову. А они, глупые болтушки, не верят». Поднялся гвалт ваших сторонников, и я невольно стал третейским судьей, но окончательного приговора вынести не мог. Пообещал узнать от вас лично, кто же работал у ткацкого станка, потом рассказать.
Никаких, оказывается, фокусов: Орлова, готовясь к съемкам фильма, с Александровым и сценаристом Ардовым ездила в Вичугу к ткачихе Евдокии Виноградовой. Были встречи с другими ткачихами страны. Любовь Петровна училась ткацкому делу всерьез. Около трех месяцев, не считая выходных. Она овладевала подлинным мастерством работы у ткацкого станка в Московском научно-исследовательском институте текстильной промышленности, учеба продолжалась на ткацкой фабрике и во время съемки.
Должен непременно заметить, что мой «ассистент» Григорий Васильевич Александров вовремя подключался, когда актриса пропускала отдельные подробности, говорящие о ее личных заслугах, упорстве в достижении цели, особой удаче. Он понимал, какие поучительные примеры из творческой лаборатории Орловой мне, журналисту, нужны для очерка.
— Любовь Петровна с хорошей отметкой сдала техминимум и непредвиденно приобрела специальность ткачихи. Так что в случае чего,— Александров усмехнулся,— у нее есть надежная профессия. Освоила Орлова профессию ткачихи не только потому, что этого требовали интересы фильма, здесь проявилось и характерное для нее неукротимое желание играть правдиво. Поэтому и столь многочисленных уроков по ткацкому делу ей было мало. Убедившись воочию, что у ткачихи должны быть особо ловкие, проворные пальцы, что навык в мгновенье ока завязывать узел приобретается длительной тренировкой, она этому делу отдавала все свое свободное время. Например, в сумке всегда носила моток ниток и вязала ткацкие узлы везде и всюду. На киностудии, по дороге к ней и обратно, на музыкальных занятиях в консерватории, где занималась голосовыми упражнениями, в минуты передышек в балетной студии, на стадионе, где немало сил отдала физическому совершенствованию, в поездах, самолетах.
Записываю и радуюсь: есть что рассказать двум девочкам-шестиклассницам, мечтающим стать такими же знаменитыми, как Любовь Орлова. Хватит ли у них на это мужества? Поймут ли, прочитав очерк, главное: что искусство действительно требует жертв, и если они обладают даром, нужно огромное трудолюбие, чтобы развить его.
Закончить хочется отрывком из записок Орловой, в которых повествуется о том, как она готовилась к съемкам «Светлого пути»:
«Постепенно осваивая профессию ткачихи, я следила за тем, как чувство радости перед станком уступает место интересу, чувству азарта, наконец, гордости, когда работа начинает получаться. Я тщательно собирала эти крупицы ощущений: ведь это прошла и моя героиня Таня Морозова. Я близко сошлась со стахановками-ткачихами и глубоко душой поняла то благородное беспокойство, которое не позволяет им ограничиться достигнутыми успехами и увлекает их все вперед и вперед по пути производственных достижений. Все эти черты, штрихи, подчас еле уловимые детали я тщательно собирала в копилке памяти, чтобы насытить ими образ Тани».
Интересные ссылки: Писатель и герой