Любовь Петровна Орлова и Григорий Васильевич Александров
Августа Сараева-Бондарь
Из книги «Силуэты времени», СПб., 1993. 200 с.
(Окончание. Начало см. на 7 странице)
Любовь Петровна Орлова! Свет и радость многих поколений! Какой она была? Прекрасной!
Она была интеллигентна в прямом смысле этого слова. Она была человеком мыслящим, одаренным, тонким, со своим, только ей присущим восприятием жизни. Чувство юмора не покидало ее даже в самые напряженные моменты. Она умела все: смеяться и грустить, радоваться и увлекаться, «зверски» трудиться над ролью и дружить, заниматься хозяйством в саду и на кухне, обивать тканью мебель, вдохновенно представлять наше искусство за рубежом. А уж то, что она умела делать перед киноаппаратом, знают все советские люди.
Дружба с ней была праздником. О всенародном признании знала, ценила его бесконечно, но некоторые формы внешнего выражения популярности воспринимала прямо-таки мучительно. Старалась всегда незаметно «прошмыгнуть» по улице, остаться неузнанной на вокзале, в магазине, забавным жестом опускала на лицо шляпку, когда видела прикованные к себе взгляды.
Но на первый зов, на необходимость прийти кому-нибудь на помощь, кого-то поддержать в трудную минуту она откликалась мгновенно. И в этом искрением, душевном порыве для нее не существовало ни чинов, ни рангов. Для нее не имело значения, о ком она проявляет заботу — о знаменитом академике или проводнице вагона, известной актрисе или скромной уборщице. Восторги собеседников в свой адрес она как-то незаметно переводила ни оценку фильма, спектакля, зрителя. Интерес лично к себе — «любопытствуюшее разглядывание» — пресекала решительно.
— Скажите, вы — Орлова?
Ох и не любила она, когда ее так узнавали! Любовь Петровна сжимает мою руку.
— Нет. — отвечаю я, — Орлова — это я, а Наталья Павловна так похожа па Орлову, что композитор Дунаевский написал для нее однажды песню Анюты!
Ничего не понявшая дама отскакивает от нас, а мы едва сдерживаем смех.
Смотреть фильмы со своим участием Любовь Петровна не ходила никогда и, если случалось быть их зрительницей во время юбилейных торжеств или фестивалей, всегда находила в своей роли какие-то изъяны. Ее тихие реплики во время сеанса были обращены или к товарищам-артистам, или к Дунаевскому с Александровым.
— Это придумал Дунечка! А это — Григорий Васильевич, а это мы снимали в Сандуновских банях (эпизод из «Волги-Волги»), а это (кадры со шляпкой из «Весны») — гениальная Фаина (Ф. Г. Раневская).
Орлова всегда была прекрасным собеседником и благодарным слушателем. Рассказывать ей, делиться с ней было радостно и легко: реакция была моментальной и точной. Сидим с ней, смотрим спектакль в Большом драматическом театре имени Горького «Правду! Ничего, кроме правды!». Неподалеку от нас, в публике, ведущий Кирилл Лавров.
— Смотри, — шепчет Любовь Петровна. — Мартынов шестидесятых, рыцарь советского образа! (Мартынов — герой фильма «Цирк», которого сыграл артист С. Столяров.) Хороший облик, располагающий.
— А артист? — спрашиваю я.
— Ну, думаю, что он сейчас на своих творческих качелях еще не раскачался, но раскачается. Была бы помоложе, сыграла бы с ним.
В антракте нас приглашают за кулисы. Роль гостеприимного хозяина в тот вечер была поручена В. И. Стржельчику:
— Все знают, Любовь Петровна, что Вы у нас сегодня в театре. Ну как?
— Правду, ничего, кроме правды? — смеется Орлова. — Удивительно честно и правдиво звучит спектакль!
Потом ее попросили оставить свой автограф на потолке грим-уборной С. Юрского. Любовь Петровна, встав на стул, расписалась. И спросила, как можно выбраться на крышу.
— Чтобы на трубе, на самом высоком месте, расписаться в честь режиссера.
Ее преданность товарищам, дружбе можно было возвести на пьедестал.
Искренне и благожелательно относилась Любовь Петровна ко всем без исключения людям, покоряя их внутренним благородством и сердечностью. «Любочка», — ласково и нежно называли ее в театральном мире Москвы. «Любовь Петровна», — обращались к ней почитатели ее таланта. «Любовь Орлова», — гремело, звучало, сверкало ее имя по всей нашей стране — «от Москвы до самых до окраин».
Бывая в обществе малознакомых людей, Любовь Петровна и Григорий Васильевич обращались друг к другу на «вы», в кругу близких — было открытое, горячее «ты». Кто вел этот благородный дуэт? Думаю, все-таки Любовь Петровна...
А с каким блеском и мастерством представляли они наше киноискусство за рубежом! Их знали и любили в Мексике и Англии. Швейцарии и ГДР... Григорий Васильевич рассказывал о том, как однажды они прилетели в гости к Чаплину. А Чаплин еще до их приезда обещал быть на одном из музыкальных вечеров у бельгийской королевы. Оставлять дорогих гостей он не захотел и, позвонив в Бельгию, извинился перед королевой:
— Я не смогу быть: ко мне Гриша из Москвы приехал!
Однажды, пригласив к себе на дачу во Внуково группу итальянских кинодеятелей во главе с Федерико Феллини, Александров посетовал на пасмурную погоду. В тот момент, когда гости входили в сад, из дома вышла Любовь Петровна.
— Кто сказал, что сегодня пасмурно?— воскликнул Феллини. — Появилось солнце!
Самым любимым и дорогим местом на земле для Орловой и Александрова было их тихое, уютное Внуково — небольшая, утопающая в зелени подмосковная деревенька, где они поселились в 1935 году, построив небольшой домик.
— А это видите? Эмблема нашей дачи — сердце!— с гордостью показывал Григории Васильевич. — Я ее сам придумал и сделал в честь Любочки, Любови, моей Любви.
— А эту елку я посадила в День Победы. — показывала Любовь Петровна.
Она сама расчищала зимой от снега дорожки, осенью убирала листья, могла часами разговаривать с природой, сидя на открытой веранде дома, а больше всего любила бродить по лесу в сопровождении любимой собаки Коры.
— Из леса я возвращаюсь немного обновленной, - говорила Любовь Петровна.
— Столько всего накопилось внутри, никакой лес не спасет, — сказала мне однажды Любовь Петровна, посмотрен долгим взглядом в самые зрачки. — Ты знаешь, я всю жизнь боялась. Не за себя. За Григория Васильевича...
Мы поднялись на второй этаж, в ее спальню, и разговор наш протянулся далеко за полночь. О многом поведала мне в тот вечер Орлова. Оказалось, что у Анюты, Марион Диксон, Стрелки и Тани Морозовой врагов было больше, чем друзей. Успех картин увеличивал число недоброжелателей, беспокойно было и в самих постановочных коллективах.
Писались доносы, искажались факты, дело дошло даже до того, что Л. О. Утесова, снявшегося в «Веселых ребятах», обвинили в предательстве — в желании «удрать» за границу. Почувствовав что-то неладное, Утесов решил обратиться к редактору «Известий» Бухарину с вопросом, почему его имя не упоминается в рецензиях? Удивленный Бухарин ответил: «А мне сказали, что вы в СССР больше не живете!»
Затем последовала жуткая история с расстрелом главного помощника Александрова, блистательного кинооператора Владимира Семеновича Нильсена, талантливо снявшего «Веселых ребят» и «Цирк». На съемках «Волги-Волги» его забрали. Инкриминировали ему весь набор качеств «врага народа». Был уничтожен большой уникальный киномастер, на которого молился и возлагал надежды всемирно известный Эйзенштейн.
— Может быть, — предположила Любовь Петровна. — мстительный Сталин не захотел простить смелому Нильсену его оценку снимавшейся в 1937 году кинокомедии «Волга-Волга», ставшей любимой вождем: «Дребедень какая-то…»
А может быть? Все могло быть…
Убийство большого артиста Михоэлса. Вырезанные из кинофильма «Цирк» кадры с его участием в 1966 году для 30-летнего юбилея фильма Александров искал по всему миру. Спасибо чехам! Они сохранили «компромат». Ах, как систематически сжималось кольцо, каждый день проходил в напряжении. Вот уже арестован Б.З. Шумяцкий, возглавлявший в 30-е годы советское киноискусство. Число «вредителей» возрастало. Да, Григорию Васильевичу пришлось балансировать, а где-то и поступаться принципами, как это было в отношении Дунаевского, например…
Как-то на одном из приемов в Кремле Сталин обратился к Орловой с вопросом:
- Почему такая худенькая?
- Режиссер своими требованиями замучил, - не задумываясь о последствиях ответа, сказала Орлова.
- Ну, мы этого не допустим, - без улыбки заметил Сталин. – Мы его самого замучаем, слышите, Александров?
И Александров тотчас понял, что эта угроза вовсе не связана с Любовью Петровной, это было требовательным напоминанием «винтику» не только о дарованном праве на творчество, но и на саму жизнь.
Уж не помню, как мы дотянули до конца приема, - вспоминала Орлова, - у меня дрожали руки и ноги. Ведь Сталин так просто никогда и ничего не говорил.
На следующий день раздался его телефонный звонок Александрову.
- Я хочу поговорить о новой американской кинокартине «Большой вальс». Подготовьте Ваши предложения…
Гулял по Москве в предвоенные годы кем-то распущенный слушок о том, что Любовь Петровна якобы является возлюбленной вождя народов, и поэтому ей с Александровым «нет преград ни в море, ни на суше».
А когда в июле 1941-го их объявили немецкими шпионами и на дверь квартиры кто-то приклеил злобную бумажку, тут уж пришлось вмешаться самому товарищу Сталину, и он дал команду оградить артистов от преступных посягательств.
Да, не раскрыли нам свои горькие тайны ни Любовь Петровна, ни Григорий Васильевич. Не хотели? Не могли? Не пришло время? Знаю одно: им, бесконечно талантливым, было очень трудно и часто очень больно нести людям, как крест, свое творчество, омытое невидимыми миру слезами.
….
Время, царственное, неподкупное время всё и всех расставит на свои места: поэтов и политиков, воинов и ученых, тружеников земли и космоса.
Вам, лучшим и достойным, через Время поклонятся те, кто будет жить после нас. И может быть, будет счастливым...
Любовь Петровна Орлова была нашей первой кинозвездой и осталась ею навечно. Соперниц нет!
Говорят, что свет звезды идет к нам, к землянам, радуя душу долго-долго... Сейчас одна из малых планет Вселенной носит имя «Любовь Орлова».