Любовь Орлова
Алексей Романов
Журнал «Огонек», 1977, № 6, стр. 31-33.
Ее знали, любили, ею восхищались. Когда она шла по улице Горького, встречные замедляли шаг, даже незнакомые мужчины снимали шляпы, а на самых суровых лицах появлялась добрая улыбка.
Впервые Любовь Орлова, актриса Музыкального театра имени Вл. И. Немировича-Данченко, появилась на экране в роли миссис Элен Гетвуд в немом фильме Б. Юрцева «Любовь Алены», затем в роли Грушеньки в звуковом фильме Г. Рошаля «Петербургская ночь». Это были добросовестно, интересно сыгранные роли, но они еще не несли в себе открытия; не эти роли сделали ее первой звездой советского звукового кино. Ее героиня, поющая и танцующая, комедийная и лирическая, эксцентричная и достоверная, появилась позднее,— она пришла к нам в декабре 1934 года из «Веселых ребят», а затем — из «Цирка», из «Волги-Волги», из «Светлого пути»... Мы, зрители, были потрясены и заворожены. Казалось, ей доступно все: пение и декламация, танцы и акробатика, лирика и эксцентрика, ласкающая глаз и слух комедийность и высокий драматизм,— таким разносторонним и убедительным был ее радующий, неожиданно открывшийся талант. Ей поверили. Каждый, кто ее видел и слышал, убеждался в том, что песня действительно строить и жить помогает, что с песней, которая неслась с экрана, со сцены, с эстрады, никто из нас никогда и нигде не пропадет.
Мне довелось познакомиться с Любовью Петровной Орловой и Григорием Васильевичем Александровым в далекие тридцатые годы. Вслед за «Веселыми ребятами» и «Цирком» у них шла работа над новой кинокомедией «Волга-Волга». Действие должно было начаться на реке Чусовой, в знаменитом уральском городке. Съемочному коллективу режиссера Григория Александрова предстояло побывать на Волге и Каме, на Белой и Чусовой. Шедший на буксире игровой пароход «Севрюга», ставший вскоре знаменитым, первую остановку сделал в Горьком, пришвартовавшись у окского грузового дебаркадера и сразу же вызвав повышенный интерес тысяч горьковчан, тем более что вслед за этим экзотическим судном сюда приехали на пароходе «Память Кирова» известнейшие в то время звезды экрана — прославленные герои многих немых и звуковых кинолент.
Мы, горьковчане-журналисты, тотчас пригласили участников киноэкспедиции посетить редакцию областной газеты, рассказать о своей работе, о задачах и планах московских кино студий. Ожидали Игоря Ильинского и Владимира Володина, Павла Оленева и Андрея Тутышкина, но они поехали то ли на автомобильный завод, то ли на «Красное Сормово», а в гости к нам пришли Любовь Орлова и Григорий Александров.
Они явились как-то уж очень по-будничному — задолго до назначенного часа. И уже в коридоре скромненько спросили у работницы приемной Катюши Камраковой, зардевшейся как маков цвет при виде знаменитых артистов: «Скажите, пожалуйста, может ли редактор сейчас принять нас?»
Конечно, артисты сразу же оказались в редакторском кабинете в окружении взволнованных работников редакции.
Любовь Петровна, светловолосая, с ниспадающими на плечи локонами, в простеньком костюмчике в серую полоску, с вышитой бисером небольшой сумочкой в левой руке, как-то очень ласково и просто здоровалась с каждым. «Здравствуйте,— говорила она.— Как жарко сегодня в Горьком, не правда ли?.. Может быть, откроем дверь на балкон?.. Пожалуйста...»
Григорий Васильевич вслед за Любовью Петровной тоже здоровался с журналистами по-товарищески, как со старыми знакомыми. Затем они непринужденно и остроумно, дополняя друг друга, в течение часа рассказывали нам о литературных спорах и дискуссиях, развернувшихся вокруг фильмов «Веселые ребята» и «Цирк», о перспективах советского комедийного и музыкального кино и, наконец, о сюжете своей будущей картины — о намерении крупным планом показать художественные та ланты, таящиеся в народных недрах, высмеять обывательщину, неверие в родники народного творчества.
— Григорий Васильевич хочет,— говорила Любовь Петровна, лукаво поглядывая на Александрова,— создать веселую, озорную комедию, в которой будет утверждаться мысль о высоком оптимизме нашего народа. Верно я говорю?— обращалась она к Александрову...
Разумеется, в редакторском кабинете не было и не могло быть ни декораций, ни костюмов, но рассказ прославленных кинематографистов, который они вели, словно чередуясь, вызывал веселое оживление, смех, желание быстрее увидеть все на экране. Однако только часть фильма «Волга-Волга» снималась в Горьком и в пределах области; вскоре кино экспедиция ушла на Каму; съемки продолжались где-то возле Сарапула и Перми, в устье Чусовой и на канале Волга — Москва.
Миллионы советских людей, любящих кино— нет, сотни миллионов,— высоко ценили драматическое и вокальное мастерство Любови Петровны Орловой, ее артистическое обаяние, ее светлый и чистый талант. Все в ней завоевывало и покоряло сердца: и то, как она пела и танцевала, как радовалась и горевала, 
улыбалась, смеялась и плакала... Одни ее помнили как домашнюю работницу Анюту из «Веселых ребят», как американку Марион Диксон из «Цирка», чей трагедийный образ был окрашен высокой идеей утверждения новых норм социалистического общежития; ткачиху Таню из «Светлого пути» или письмоносицу Стрелку — Дуню Петрову из фильма «Волга-Волга».
Веселая и задорная, умная и энергичная, добрая и любящая, искренняя и простодушная — как она пела! С ее исполнением связаны Песня о Родине и песня о Волге, Марш энтузиастов и Лунный вальс, легкие, милые песенки «Я вся горю» и «Журчат ручьи»... Казалось, ее переполняет радость бытия, счастье творчества. Необычайно богат был ее духовный мир, и этому соответствовал внушительный ряд созданных ею и близких людям творческих образов.
В предвоенные годы она была убедительна в роли Ксении Лебедевой в фильме «Ошибка инженера Кочина» и в роли танцовщицы Паулы Менотти в фильме «Дело Артамоновых». А в годы войны в образе письмоносицы Стрелки она участвовала в «Боевых киносборниках», развозила фронтовые письма, комментировала включенные в сборники эпизоды... Слышалась музыка из знакомых картин, а слова были другими — боевыми призывами к стойкости и мужеству, к достижению победы, обращенными к фронту и тылу.
Позднее, уже после войны, были две роли в одном фильме — жизнерадостной, веселой актрисы Шатровой и суровой, недоступной ученой Никитиной («Весна»); были мягкие, прочувствованные образы русских женщин — обаятельной певицы Платоновой («Мусоргский») и добрейшей Людмилы Ивановны, сестры М. И. Глинки («Композитор Глинка»). Была злобная, жестокая американская разведчица Джанет Шервуд в фильме «Встреча на Эльбе»... Многим запомнилась Орлова и в фильме «Русский сувенир» в роли Варвары Комаровой, хотя в целом фильм не был удачей.
...Широчайшая популярность Орловой связана не только с кино. В последние ходы ее тонкий артистизм, духовная культура, глубокое понимание прекрасного проявились с особой силой в главных ролях нескольких неординарных пьес, сыгранных на сцене Московского театра имени Моссовета. Роль Джесси Смит в «Русском вопросе» К. Симонова была здесь дебютом первым — после долгих лет работы в кино — раскрытием ее сценической индивидуальности. Затем — заглавная роль в пьесе «Лиззи Мак-Кей» Ж.-П. Сартра. Этот спектакль с участием Орловой я видел трижды (он прошел свыше 500 раз!), и всякий раз мне казалось, что между сценой и зрительным залом с появлением актрисы устанавливается полное единство: зрителей словно бы завораживала ее непосредственность, высокая правда чувств. И аплодисменты в конце спектакля возникали не сразу после финальной реплики, а чуть позже — на полминуты позже. Зрители бурно приветствовали актрису и долго не отпускали ее со сцены.
Смелой, мыслящей, эмоционально богатой видел я Орлову и в роли Патрик Кэмпбелл в спектакле «Милый лжец» по Д. Китли. Это была отнюдь не камерная постановка. Это был спектакль целенаправленного политического звучания, вскрывавший ложь и лицемерие буржуазного общества; он действительно зажигал зрительный зал, как и мечтал об этом постановщик спектакля Г. В. Александров.
Любовь Петровна была занята и в некоторых других спектаклях театра Моссовета. Созданные ею образы отличались яркостью и полнотой жизненных красок, исторической достоверностью, высоким мастерством перевоплощения, которое было ей присуще всегда.
Всегда — и в кино и в театре — зрителей подкупало в Орловой светлое восприятие действительности, жизненная основа образов, подлинная народность творчества, удивительно созвучного нашему героическому времени.
В выпущенной Издательством политической литературы книге Г. В. Александрова «Эпоха и кино» приведено письмо, полученное Любовью Петровной Орловой из города Горького от четырех тысяч ткачей, прядильщиц, слесарей, мастеров, инженеров и служащих льнокомбината «Красный Октябрь» после просмотра ими по телевидению фильма «Светлый путь». Приведу из этого письма лишь несколько строк.
«Этот фильм и Вы, наша народная артистка,— говорится в письме,— это наша жизнь... Мы наших дочерей назвали Вашим именем. У нас на комбинате Люба — самое многочисленное и уважаемое имя... Ваше имя у нас — показатель коммунистического отношения к жизни... У нас в клубе есть музей революционной и трудовой славы, где, кстати сказать, есть Ваш фотопортрет как стахановки-многостаночницы и как мировой прославленной артистки...»
Так писали Любови Орловой простые рабочие люди незадолго до ее безвременной кончины. Черпали слова из глубины души и писали от чистого сердца. «Писали «стахановке- многостаночнице» и «мировой прославленной артистке». Писали через тридцать шесть лет после первого появления фильма «Светлый путь» на экране — люди, помнившие его еще с той поры, и люди, видевшие его впервые. Писали, потому что не могли не писать. Потому что жизнь и творчество народной артистки Любови Орловой — это и их жизнь и творчество. Единые и неразделимые.