Человек, с которым легко
О. Корнева
журнал "Театральная жизнь", № 10, 1960 г.
Ручка никак не хотела писать. Встряхиваю и... на скатерти огромное чернильное пятно расплывается медленно и зловеще.
С ужасом поднимаю глаза: Любовь Петровна Орлова смотрит на меня, на чернильную лужу и, уронив голову на стол, неудержимо, до слез смеется; взглядывает на меня, машет рукой и снова заливается смехом...
В течение недели нам все никак не удавалось встретиться и поговорить, то у Любови Петровны заканчивались на «Мосфильме» съемки комедии «Русский сувенир», то в Ленинграде шли гастроли театра имени Моссовета, где в спектакле «Нора» она исполняет заглавную роль.
И вот, наконец, я встретилась, а тут...
Но, честное слово, злополучное чернильное пятно оказалось счастливым. После некоторой растерянности, этого искреннего веселого смеха (засмеялась и я), мне стало легче, удобней, спокойней, хотя в течение разговора Любовь Петровна нет-нет да и посмотрит на мои перепачканные чернилами пальцы, и уголки ее губ предательски дрогнут.
С искренним, жизнерадостным человеком легко: с ним легко спорить, легко разговаривать, легко дружить. Не потому ли так полюбились нам Анюта из «Веселых ребят», Дуня-Стрелка из «Волги-Волги», Таня из фильма «Светлый путь», что они очень искренни, непосредственны, веселы, жизнерадостны?
Каждый актер стремится к овладению высоким профессиональным мастерством. Но только если актерское исполнение согрето искренностью чувств, взволнованностью, можно говорить о подлинном таланте.
Должно быть, эта непосредственность, искренность и были тем главным, на что обратила внимание приемная комиссия музыкального театра имени Вл. И. Немировича-Данченко, когда приняла в труппу начинающую актрису Любовь Орлову.
Не случайно пришла Орлова именно в этот театр. Театру нужны были актеры «синтеза», актеры, умеющие «делать все». А Орлова и умела и хотела делать это «все». Она играла, танцевала, пела, декламировала.
Театру, в спектаклях которого она исполняла роль Периколы в оперетте Оффенбаха и Серполетты в оперетте Планкета «Корневильские колокола», артистка обязана многим.
Вл. И. Немирович-Данченко научил любить сосредоточенность репетиционного периода с его особой тишиной пустого зрительного зала, тревожную взволнованность премьер, наслаждаться живым, непосредственным общением со зрителем, чувствовать его живой отклик.
Эта любовь, именно любовь к самому трудному и сложному в актерском труде — к углубленному творческому процессу работы над ролью —одна из самых характерных черт Любови Петровны Орловой.
Вероятно, сейчас многие знают, как серьезно и вдумчиво работала Орлова над ролью почтальона Стрелки или ткачихи Тани. Слышали и о том, как ходила актриса по квартирам с почтовой сумкой в руках, как в течение нескольких месяцев овладевала искусством ткачихи. Во всем этом сказывалось желание всегда быть в роли правдивой, искренней, ни в чем не отступать от правды жизни.
«Я люблю театр больше, чем кино».
Не странно ли, что это говорит любимейшая наша киноактриса, «звезда» нашего советского экрана?
«Я не хочу умалять достоинства актера кино, забывать о трудностях его действительного тяжелого труда. Но не каждый киноактер — хороший драматический артист. В кино на один небольшой эпизод затрачены огромные усилия многих людей и тебя не выпустят «на зрителя», пока все не будет в порядке, пока все не будет так, как надо. Чего не сможешь ты — сделает грим, режиссер, оператор.
В театре актер остается один на один со зрителем и в какой-то момент все зависит от него, актера: ни режиссер, ни умелый грим, ни талантливый партнер не могут спасти от неискренности, фальши...»
В Орловой уже с первых ее кинофильмов можно было отметить черты, решительно необходимые театральной драматической актрисе: самостоятельность актерского мышления, а не слепое следование указаниям режиссера, чувство ансамбля, умение «видеть» зрителя, постоянно ощущать его перед собой.
Все роли Орловой, все характеры ее героинь — в развитии, движении. Смешная замарашка Таня превращается в гордую и красивую женщину, проходит действительно светлый жизненный путь. Марион Диксон, воля которой, казалось бы, сломлена, обретает большое человеческое достоинство и настоящее счастье.
Героини Орловой растут, выходят на новые дороги жизни, отнюдь не утрачивая индивидуальных черт характера. Таня, например, так и остается смешливой, непосредственной и доброй, как прежде, но в конце фильма перед нами советская женщина большой судьбы...
Любовь Петровна очень простой, скромный и милый человек.
Да,— милый! — сколько ни бойся фамильярности такого определения. В ее героинях — таких простых, сердечных, всегда есть частичка ее характера, ее сердца, ее души. Но большого мастера не может не увлечь и задача создания характера, резко отличающегося, контрастирующего своим содержанием, свойствами, чертами с индивидуальностью самого артиста. Наверное, поэтому Любови Петровне так нравится образ Джанет Шервуд в фильме «Встреча на Эльбе», где она играет роль злобной, хитрой, вкрадчиво ласковой американской шпионки. Тут пришлось многое ломать в себе, в своем характере; к этому образу, такому непохожему на образы известных героинь Орловой, открытых и светлых душой, надо было идти, преодолевая особые, новые трудности, пробуждающие у актера, ищущего и наделенного страстью мастера, особый творческий азарт.
Немного актеров кино с такой счастливой творческой судьбой, как Л. Орлова. Она была замечена в одном из первых фильмов «Петербургская ночь», где сыграла трогательную рель актрисы провинциальной бродячей труппы Грушеньки. В таких ролях, как Анюта («Веселые ребята»), Стрелка («Волга-Волга») откровенная эксцентрика, буффонада сочетаются у Орловой с искренней взволнованностью чувств, стремлением не просто посмешить зрителя, а найти и раскрыть в характерах героинь что-то неповторимое, индивидуальное и вместе с тем общее для многих советских людей.
Картина «Цирк» была открытием для зрителя, полюбившего Л. Орлову: ни смешных детских косичек, ни огромных ботинок, ни полосатых чулок, ни одной внешне забавной черты. Серьезен и значителен образ актрисы американского цирка Марион Диксон. Порой он отмечен печатью настоящей трагедийности.
Советское кино и театр знают многих актеров — мастеров перевоплощения. Орлова — одна из них: Стрелка и Марион Диксон, Анюта и Джанет Шервуд, Нора и Лиззи Мак-Кей.
Свою артистическую карьеру Любовь Петровна начала в театре, а спустя много лет вернулась на сцену. Вернулась уже актрисой, обладающей зрелым мастерством и с ясной целью — быть художником драматического театра в полном смысле этого слова. Тут и намека не могло, быть на «явление кинозвезды театральной публике». В театр пришел большой талант, мастер высокой культуры.
Роль Джесси в «Русском вопросе» К. Симонова — первая драматическая роль Орловой в театре имени Моссовета. Затем Лиззи Мак-Кей в одноименной пьесе Жана-Поля Сартра. Наконец, Нора в пьесе Генрика Ибсена «Нора».
И вот, пожалуй, в последней роли раскрылся с наибольшей полнотой драматический талант актрисы. Именно здесь понадобилось все ее искусство перевоплощения. Вот Нора, какой ее хочет видеть муж — милое, наивное создание, доброе и не очень умное. Жаворонок, белочка... Такая она нужна мужу, такой она сама искренне хочет быть: она ведь во всем послушна Хельмеру, она должна верить в его непогрешимость.
Орлова верит в умного, понимающего зрителя, она верит, что он, зритель, знаком с произведением. И она не делает ему никакой уступки, ничем не помогает. Она не пытается насторожить зрителя некоторой нервозностью, которая позволяла бы почувствовать, заподозрить внутреннее беспокойство Норы. Она ведет роль весело, оживленно: Нора — Орлова уверена, что все обойдется, что скоро она расплатится с долгами и ничто не будет ее мучить.
Орлова не играет свою Нору этакой много пережившей страдалицей, скрывающей под маской беззаботности свои тяжелые мысли и удрученность. Нет, ее Нора чрезвычайно цельна всегда: немного взбалмошна, немного легкомысленна, удивительно добра и чиста сердцем. Она очень пленительна, и, так любит своего мужа, охотно «подыгрывает» ему, стараясь быть в его глазах такой, какой ему хочется ее видеть. И ей это нетрудно, потому что она верит в его любовь, в то, что он порядочен, честен и человечен. Она верит в это до конца, до самого конца. А когда рушится «кукольный дом», раскалывается ее игрушечное счастье и все встает на свои места, мы видим, что перед нами большая мужественная женщина, которая всегда была сильна духом. Просто... пришлось ей играть в слабость — вот и играла искренне, и для себя и для других.
Нора Орловой не жалка, не слаба при всей своей хрупкости, нет в ней и капли мелодраматической слезливости, бьющей на сочувствие зрителя.
Как всегда, Орлова точно находит очень индивидуальные черты характера своей героини, которым она не изменяет ни при каких обстоятельствах.
В этом умении довести образ до конца, в. целостности всех его маленьких деталей — одна из особенностей таланта Любови Петровны Орловой.
Когда на сцене хороший актер, не замечаешь, как он движется, не замечаешь его походки, жестов, — все воспринимаешь целиком, как что-то общее, неразрывно связанное с образом героя. А многие ли задумываются, как достигается это?
Вы обратили внимание, как легко, темпераментно и изящно танцует Орлова — Нора тарантеллу. А потом тут же, не отдыхая, ведет текст. А походка Норы: неслышная, скользящая походка очень молоденькой женщины. «Кстати, это совсем нетрудно,— говорит Любовь Петровна и хитро поглядывает на меня.— Нужно только стараться всегда ходить пешком, заниматься регулярно гимнастикой и вот это...»,— она указывает на отполированный до блеска балетный станок. «И потом нужно же стараться... ходить красиво, а ну-ка, пройдитесь, дружок». Встаю и неловко под сочувственным взглядом делаю несколько шагов. «Н-да-а.,.»,— многозначительно протягивает Орлова и, стремительно поднявшись, тоненькая, хрупкая, чуть-чуть наклонившись вперед, легко наискосок перебегает комнату.
Кошусь на свои ноги, на чернильное пятно на столе и молчу!
«Вы знаете, может быть, это уже стало традиционным — говорить, что больше всего хотелось бы сыграть современницу. Но, честное слово, это так... Эта роль мне нужна вот как!» — Любовь Петровна шутливо касается рукой горла. «Очень сейчас время большое и светлое. И сыграть хочется тоже светлое, радостное, большое...»
Я хочу вернуться к тому, с чего начала: с искренним, жизнерадостным человеком легко. Всего час с небольшим длился наш разговор. О многом нам так и не удалось поговорить. Но я почувствовала самое главное: непосредственность и простоту человека. Непосредственность и простота — именно те самые качества, которые так пленяют нас в образах, созданных Орловой.